В России и Абхазии продолжают обсуждение проекта договора о союзничестве и интеграции, предполагающего создание общего пространства обороны и безопасности, а также сближение двух стран в экономике и социальной сфере. На днях в парламенте представлен абхазский вариант договора. О содержании этих дискуссий и перспективах интеграции – в интервью политолога, замгендиректора Центра по изучению постсоветского пространства ИАЦ МГУ Александра Караваева.
— Вы уже коснулись абхазского варианта договора, который на днях впервые официально обсудили в парламенте. Есть какая-то существенная разница в этих вариантах?
— Разница в акцентах. Абхазский вариант — это договор о союзничестве и стратегическом партнерстве, российский — о союзничестве и интеграции. Иными словами, Сухум указывает на необходимость соблюдения дистанции, что подчеркнуто разными терминами. Например, в российском варианте говорится о проведении «согласованной» внешней политики, в абхазском о «скоординированной». На слух разница не большая, но для Сухума может оказаться существенной. Но я бы не сказал, что такая терминологическая разница отразилась в содержательной части. Есть разница во временных сроках имплементации отдельных положений – в большинстве пунктов они отодвинуты на полгода, в ряде наоборот сокращены. В абхазском варианте более расширенны и детализированы позиции совместной обороны. Сухум предлагает зафиксировать необходимость оснащения своих вооруженных сил современными образцами вооружения. Добавлена отдельная статья о поддержке абхазского языка. Есть ряд других пунктов, которые требуют отдельного разговора, но не вносят помех критического характера.
— В Абхазии сейчас часто вспоминают наш межгосударственный договор о дружбе и сотрудничестве от 2008 года в том контексте, что он и так дает все возможности для развития сотрудничества. И спрашивают, зачем нужен новый.
— Если посмотреть соглашения России с другими странами – Казахстаном, Белоруссией, с партнерами за пределами постсоветского пространства, — то они меняются с динамикой от 5 до 12 лет. Это норма международной жизни. Тот договор был хорош, а этот идет в его развитие. Один этап взаимодействия закончился, начинается другой, мы выходим на другой уровень сотрудничества. — Насколько глубоко, в конечном счете, может зайти интеграция России и Абхазии, не закончится ли это полным слиянием?
— Интеграция Абхазии в качестве субъекта Федерации для России бессмысленна и несет крайне высокие риски в международном плане. Могу привести только два тупиковых вопроса, которые возникают в случае такого шага. Как Россия будет выстраивать отношения со своими мировыми партнерами, прежде всего в Европе, учитывая нынешний уровень «санкционного» обострения? Кроме того, какой смысл Кремлю снимать ответственность с абхазской элиты за политическую ситуацию и за внутреннее развитие Абхазии? Понятно, что многие опасаются и кивают на крымский случай, якобы как на прецедент. Но ситуация с Крымом уникальна, как впрочем и любая другая. Крымский регион исторически связан с русской культурой, русской социально-экономической жизнью и политикой. Абхазия не Россия. Решение о присоединении Абхазии не найдет массового отклика у населения, аналогично тому, какой был в случае с Крымом. Вопрос Крыма это общенациональный интерес, а плюсы от присоединения Абхазии, скорее, в зоне интересов части северокавказских элит. Абхазия это не русская земля, но страна, которая требует защиты и готова пойти под интеграционный купол России. Интеграция и слияние это разные субстанции. Поэтому для России такое лишнее обременение, как создание нового субъекта федерации нерационально и даже опасно. Скорее, что такой расклад был бы более выгодным для абхазской элиты, учитывая, что границы свобод для их предпринимательской активности совсем не сужаются, но с точки зрения текущей политики, конечно, такой расклад наших отношений и для них уже перевернутая страница.
Источник: vestikavkaza.ru
