Шествие под лозунгом «Димон ответит»: Краснодар
"Югополис"
Акции сторонников оппозиционера Алексея Навального прошли 26 марта во многих городах России. Аналитик «Полит.ру» Василий Измайлов размышляет о том, какие цели могли преследовать их организаторы и кто мог бы стоять за ними.
«Прошли митинги, прошло первое возбуждение, наступила пора разборов и рефлексий. И, в приниципе, общественное мнение сходится в том, что мероприятие это было яркое; оно прибавило очков Навальному; оно так или иначе скажется на судьбе премьер-министра. Называются и фамилии нескольких олигархов, которые склонялись в расследовании ФБК – и это почти все. Разве что вот еще: с некоторым, я бы сказал, скрытым сладострастием аналитики говорят о позиции части менеджмента Управления внутренней политики АП и его руководства. Ну, не будучи должным образом информированными на этот счет, попробуем эту часть оставить за скобками.
Антикоррупционный митинг в Казани. 26 марта 2017 года
idelreal.org
На что мне бы хотелось обратить внимание? На несколько моментов. Первое важное обстоятельство: нужно, как мне кажется, делать очень серьезное различение между видео с расследованием ФБК и акциями 26 марта. В известном смысле то, что представляется естественным и логичным следствием одного из другого, таковым не является. Поскольку расследование было сделано, упаковано, подано и продано настолько ярко, что как такового публичного общественного резонанса не требовало. Ну, формально, наверно, требовало, но сущностно – нет, поскольку задача ослабления премьер-министра была исполнена блестяще. Навальный ли ставил перед собой такую задачу, кто-то ли еще ставит ее перед ним, но сделано это было на очень высоком уровне.
Тем не менее, в минувшее воскресенье состоялось то, что состоялось. Понятны резоны организаторов. Они мне не близки, они попахивают авантюризмом, они отдают несистемностью в самом неправильном и нехорошем смысле; вероятно, господин Навальный считает, что система настолько монолитна и непробиваема изнутри, что ее можно поколебать снаружи. Но полагаю, что, будучи человеком неглупым и опытным, господин Навальный понимает, что как таковой «системы», как он сам его соратники любят говорить, не существует.
Существует то, что когда-то называлось семиотическим конгломератом из разных суждений, чаяний, желаний и интересов. В этой связи акции 26 марта разлагаются на несколько составляющих – по тому признаку, кто в них мог быть заинтересован, и по тому, какая именно задача могла ставиться перед ними. Как ни странно, той прагматики, о которой говорит большая часть наблюдателей, обнаружить нельзя. В самом деле: лишний раз пнуть Дмитрия Анатольевича Медведева – это, в общем, лирическое интермеццо. Никакого политического прагматизма в этом нет, если не принимать во внимание какие-то очень личные отношения кого-то с кем-то.
Нижний Новгород, 26 марта 2017. Митинг против коррупции
Кира Мишина / nnian.ru
Стоит ли их принимать во внимание? Наверно, стоит. Но являются ли они основополагающими? Едва ли.
Второе, о чем бы стоило поговорить, – это люди, которые очень заинтересованы в сохранении нынешней властной конфигурации на самом ее верху. Если предположить (только предположить), что нынешний президент вдруг в каком-то узком или не очень узком кругу высказывал сомнение в необходимости выдвижения своей кандидатуры на следующий президентский срок, то все становится на свои места. И возникает картина, о которой писали и говорили многие: у нас есть единственный правый кандидат, единственный либеральный реформатор, единственный человек, относительно позиции которого можно серьезно разговаривать, и это – нынешний президент России Владимир Владимирович Путин.
Краснодар, шествие против коррупции
«Югополис»
Это – значимый и важный вектор развития ситуации.
Третий драйвер нынешних акций – это сам Дмитрий Анатольевич. Поскольку в некоторой логике единственный способ сохранить свое место – это максимально «раскрутить маховик» руками оппозиции. Ну, дальше должны быть общие слова о том, что Путин своих не сдает, Путин не поддается давлению, и так далее. И в этой логике о чем-то уже можно говорить, поскольку выступления приняли такой размах (скорее, резонансный, а не фактический), то возможное снятие правительства в значительной степени выглядит как дань оппозиции, чего допустить нельзя ни в коем случае.
Есть, конечно, еще значимая история, связанная с теми людьми, которые намереваются бить по блоку внутренней политики АП. Разные люди на этот счет говорят разное. Сегодня, например, я прочитал, что нынешний состав администраторов формировался специально исходя из того, что на президентских выборах в США победит Клинтон и что будет нужен приемлемый для демократической «тусовки» переговорщик, каковым и считался нынешний замглавы кремлевской администрации. Но якобы обстоятельства изменились, и так далее, и тому подобное.
Ну, мы приблизительно понимаем, кому может мешать активность нынешнего внутриполитического блока. Многие из этих людей занимают высокие места в законодательной и отчасти в исполнительной власти. У них есть ресурс, что очень важно – организационный ресурс, в том числе и в целом по стране. И я вполне допускаю, что где-то, в каких-то конкретных местах они вполне могли помочь сторонникам господина Навального сделать то, что они хотели.
Тем самым лишний раз продемонстрировано, что, извините за невеселый каламбур, утка на самом деле хрома, да еще и – что этих уток сразу несколько.
И, наконец, последнее обстоятельство, на которое мне хотелось обратить внимание и которое почему-то пока выпало из сферы внимания комментаторов.
Все то, о чем мы говорили выше, рассуждая и излагая позиции наших коллег, является вещами идеологическими, а не экономическими. А опыт последнего времени показывает, что идеология – это как-то все-таки для детей. Не говорю о том, что вся идеология – только для детей. Я говорю о том, что идеологические постулаты и воззрения являются все-таки преимущественно способом достижение конкретных экономических задач. И если с этой точки зрения смотреть на предмет, то стоит обратить внимание вот на что: кому нужно слабое правительство?
Слабое правительство нужно тем людям, которые не хотят допустить каких-то экономических изменений, которые сильное правительство может заветировать, а может разрешить. Что это за экономические изменения? Ну конечно, приватизация. И если мы принимаем эту идею, очень многое становится ясным.
Мы видели «войну» конца 2016 года, связанную с основной приватизационной сделкой (не будем говорить, какой именно сделкой и в чем эта «война» заключалась). А сейчас приватизируется, может быть, и не такой лакомый кусок, но несколько локально очень притягательных активов, и по отношению к каждому из них позиция правительства будет очень важна. Так вот, не зарыта ли собака здесь? Не является ли стимулирование общественного возмущения 26 марта просто одной из форм приватизационного давления?
Если это так, тогда многое становится на место. И то, что многими восторженными активистами воспринимается как «пробуждение общества ото сна», является всего лишь одним из эпизодов в нескончаемой экономической борьбе за распоряжение ликвидными активами», – сказал Василий Измайлов.
Для справки: в перечень объектов приватизации на 2017-2019 годы внесены около 500 акционерных обществ, 300 федеральных государственных бюджетных учреждений и свыше тысячи других объектов госимущества. Поступления в бюджет от их продажи должны составить 17 млрд рублей.
В частности, будут приватизированы такие крупнейшие компании, занимающих лидирующее положение в своих отраслях экономики, как «Новороссийский морской торговый порт», «Объединенная зерновая компания», «Приокский завод цветных металлов» и «Производственное объединение «Кристалл»». Кроме того, государство планирует сократить свое присутствие в компании «АЛРОСА», банке ВТБ, компании «Современный коммерческий флот».
Обсудите в соцсетях
