В контекте осмысления проблемы Октябрьской революции 1917 г. как феномена отечественной и мировой истории, автор проводит анализ с использованием длинных клиодинамических рядов значения советского проекта для мирового развития; обосновывает его положительное влияние на сдерживание процесса возрастания неравенства в мире и показывает деструктивные последствия снятия советской альтернативы для гармоничного развития человечества.
Пролог
Для оценки значимого исторического явления используются различные временные масштабы. От различия в масштабировании зависит и понимание смысла Октябрьской революции. Сегодня чаще всего используется антропоморфный масштаб, соотносимый с восприятием жизни отдельно взятого человека. При этом на первый план выходят человеческие трагедии, сломанные революционной волной судьбы. В представленном исследовании предлагается масштаб мегавременной, проецируемый на всю историю человечества. С этих позиций оценивается значение исторического опыта реализации советского проекта.
Главная идея этого проекта состояла в учреждении общества, основанного на принципах равенства и свободного от эксплуатации человека человеком. Эти проблемы сегодня вновь, как и во времена К.Маркса и В.И.Ленина, находятся в повестке определения путей мирового развития. Степень неравенства в мире приближается к порогу глобальных революционных потрясений.
К моменту распада СССР сложилась иллюзия, что проблемы неравенства в мире в значительной степени решены или находятся в стадии решения. И действительно, при наличии представляемого международной системой социализма альтернативного мироустройства поляризация между богатыми и бедными была остановлена. Получила развитие модель социального государства. Однако с распадом СССР снятием миростроительской парадигмы устанавливается тенденция усиления неравенства.
С одной стороны, усиливается раскол между богатыми и бедными внутри отдельных социумов, а с другой — увеличиваются межстрановые диспаритеты. По обоим критериям достигается уровень исторического максимума. При такой поляризации снижается, соответственно, и степень устойчивости всей существующей мировой системы.
Усиливающийся двойной гнет как со стороны автохтонной, так и мировой элиты испытывают страны, не принадлежащие к когорте «золотого миллиарда». Протестные настроения среди их населения в отношении глобальной системы неоколониализма возрастает. Очевидным становится сохранившееся де-факто восприятие соответствующих стран и народов с позиции западного превосходства как второсортных. Сложилась система с существованием мирового центра и мировой периферии.
Помимо превосходства западной цивилизации есть и сверхпревосходство мировой элиты. Использование традиционных категорий описания классовой структуры общества, таких как, например, буржуазия в марксистском категориальном словаре, в данном случае мало функционально. Формирование новой исторической реальности глобализованного мира заставляет в очередной раз поставить вопрос о корректировке представлений о классообразовании. Для обозначения современной мировой элиты нами используются понятия «клуб бенефициаров» и «новый политический класс». Будучи аффелирована главным образом на Западе, элита имеет наднациональный характер. Превосходство этой группы над остальным человечеством выражается астрономическими величинами.
Возникает в этом контексте вопрос: куда идет мир? Дальнейшее движение по фиксируемой сегодня траектории обозначает перспективу завершения выстраивания глобальной системы «многоэтажного человечества», легитимизацию антропологического неравенства. По большему счету речь идет о новом формате отношений «господин–раб».
«Русская идея» и советский проект. Ценностный ориентир коллективизма
Многие мыслители как в России, так и за рубежом пытались определить содержание «русской идеи». Предпринимались попытки выявить её константное смыслообразующее ядро. Чаще всего это был не научный анализ, а результат некоего метафизического постижения. Тем не менее объем такого рода рефлекторики достоин сам стать предметом исследования. Вопрос в данном случае заключался, во-первых, в выявлении степени общности взглядов различных мыслителей на содержание «русской идеи» и, во-вторых, в установлении совпадающих в предложенных ими характеристиках её доминантных черт.
Проведенный анализ оценок свидетельствует, что сложилось достаточно устойчивое представление о том, в чем состоит миссия России в мире и российская цивилизационная специфика. Другой вывод говорит о преемственности советского проекта по отношению к содержанию «русской идеи».
В чем же заключается ее содержание?
Традиционно подчеркивается особая приверженность русских к коллективизму, выражаемая в категориях «общинность», «соборность», «коммунизм», «коммунитаризм», «солидаризм» и др.
Наличие коллективистского ориентира предполагало, в свою очередь, представление о равенстве людей. Если люди не равны, то никакая общинность невозможна. Идеал коллективизма экстраполировался и вовне. Будучи категориально универсализирован, он выражался в модели всеединого человечества. Отсюда совершенно особый интеграционный тип российского имперостроительства, оппонирующий западным, основанным на отношениях «господство–подчинение» колониальным империям.
Наряду с коллективизмом (общинностью) другая традиционно указываемая базовая компонента «русской идеи» — мессианизм. Определяющее значение для позиционирования России в мире имел императив спасения человечества. И здесь «русская идея» вновь вступала в оппонирование с западным проектом. Человечество нуждается в спасении от распространяющегося в мире зла — фундаментальная российская постановка проблемы миростроительства. Вместо устремления господства над миром мессианский пафос России выражался даже в идее Великой жертвы собой ради спасения мира.
Помимо коллективизма и мессианства указывались в разных версиях и иные парадигмальные составляющие «русской идеи», но эти два компонента являлись конвенциональными. По этим параметрам можно было бы зафиксировать некий договор гуманитаристики в отношении России. От этого общего договорного основания можно выстраивать далее всё стоящее над ним здание «россиеведения». И здесь, зафиксировав наличие данного фундамента, мы выходим на вопрос об особой роли России в отношении к проблеме превосходства в ее общечеловеческом осмыслении.
Если в дихотомии «коллективизм–индивидуализм» выбор делается в пользу коллективизма, то люди антропологически равны и превосходство одних индивидуумов над другими — это аномалия. Если в оппозиции категорий «мессианизм–господство» выбирается императив спасения человечества, а не его подчинения, то и проекция отношений «раб–господин» оказывается лишена смысла.
В чем состояла суть советской альтернативы?
О возможности выдвижения альтернативной модели развития свидетельствует опыт Советского Союза. Самим фактом своего существования СССР демонстрировал — иное возможно. Советский проект и реализовывался прежде всего как протест против мира неравенства. Это был величайший замысел переустройства мира на началах социальной эгалитарности. Данная задача подразумевала преобразование всей системы жизнеустройства. Но выстроить эту систему было возможно, лишь создав особый тип человека, воспринимающего «другого» ни через призму отношений «господство–подчинение», а через реализацию императива всеобщего равенства и братства. Во многих своих проявлениях данный замысел получил практическое воплощение.
Для иллюстрации принципиального отличия советского проекта от модели миростроительства «метрополия–колония» с ее современными модификациями достаточно рассчитать соотношение производства и потребления по республикам Советского Союза. Западные колониальные империи исторически создавались на основе эксплуатации метрополией покорённых территорий. Вне соответствующей эксплуатационной парадигмы не было практического смысла самого их существования. Пафос отношений «центр–периферия» выражался установкой превосходства сообщества метрополии. Это выражалось, в частности, в существенно более высоком их потреблении. И, несмотря на номинированную деколонизацию мира, характер отношений мирового центра и мировой периферии принципиально не изменился. Диспаритеты потребления в нем даже усугубились.
На пространстве СССР отношения «центр–периферия» выстраивались принципиально иначе. Преференции в диссонанс с логикой колониальных империй предоставлялись окраинам. Советское объединение народов осуществлялось не ради эксплуатации центром окраин, а во имя реализации нематериальных мессианских замыслов. Из всех республик СССР только геополитически образующая РСФСР да еще Белоруссия производили больше, чем потребляли. У всех остальных вклад в производство был ниже доли в потреблении. Наименьшим был разрыв у Украины.
И, таким образом, весь пафос обличений российско-советского империализма на пространстве ряда бывших республик СССР не соответствует действительности. Если же называть вещи своими именами — налицо явная антисоветская и глубже — антирусская клевета.
Другая сторона критики советского проекта велась с позиций квазинациональной платформы. Пафос ее раскрывался в формуле «хватит кормить окраины». Отсюда проект — сбросить с России балласт национальных республик, прежде всего инерционной Средней Азии, и за счет этого выйти на качественно высокий уровень европейского бытия.
Данная рефлексия на уровне позднесоветской элиты на поверку оказалась стратегической ловушкой. «Балласт» был сброшен, но обретения материально комфортной европейской жизни не произошло. Идет, напротив, катастрофическое падение качества жизни как в России, так и во всех бывших союзных республиках. Но главное — с переходом на «бухгалтерский», вместо семейного, принцип отношений «кто кому должен» произошла утрата мессианского проекта.
Не в ту же самую ловушку подталкивается сегодня Российская Федерация?
Призывы «хватит кормить Кавказ» буквально калькируют сущностно подобные призывы сброса материального бремени Средней Азии.
К концу существования СССР идейные основания советского проекта оказались в значительной степени выхолощены. Позднесоветская элита переродилась. Смысл обретения всеобщего в планетарном масштабе равенства уже не вдохновлял так, как это было прежде. Началась латентная эрозия системы социальной эгалитарности. За ширмой советского строя шел процесс первоначального накопления капитала. Но все это было следствием. Причина же состояла в ценностно-мировоззренческом поражении элиты.
Не последнюю роль в ее идейном перерождении сыграла и целенаправленная, идущая с Запада психологическая обработка через пропаганду материальных ценностей западного образа жизни.
Это было великое искушение. Искусительная интенция состояла в навязываемом предложении: станьте настоящей элитой, войдите в мировой элитаристский клуб, но для этого откажитесь от архаической идеи равенства, сбросьте с себя балласт «иждивенцев» третьего мира. Ведь там, где есть элиты, должны априори быть и массы. Искушение было принято, но пропуск в элитаристский клуб Россия так и не получила. Его никто и не собирался ей предоставлять.
Советский Союз распался, но необходимость наличия в интересах человечества альтернативной модели развития сохраняет свою актуальность. Потребность в нем за последние 20 лет еще более усилилась.
Наступление мирового капитала
После распада Советского Союза мировой капитал перешел во фронтальное наступление. Устранение геоэкономической альтернативы в лице международной социалистической системы предоставило возможность диктовать капиталу свою волю. Иллюзии о сдерживающем факторе капиталистической конкуренции обнаружили свою несостоятельность. Основными акторами мировых экономических процессов стали распределившие между собой зоны влияния транснациональные корпорации. Они существовали, естественно, и прежде. Но их возможности в определенной мере были ограничены существованием в мире значительного пространства некапиталистической экономики.
Наглядным показателем наступления капитала явился рост цен по большинству наиболее значимых товаров. Оперируя индексируемыми к уровню 1990 г. данными Всемирного банка, обнаруживается наличие в период существования СССР тренд доминирующего вектора снижения цен. Гибель Советского Союза стала в этом отношении переломным моментом. Цены на основные группы товаров с определенной временной задержкой и флуктуациями пошли вверх. В 2000-е годы фиксируется стремительное подорожание. Каких-либо действенных мировых механизмов или ограничителей роста цен не обнаруживается. Стоит ли в этой связи удивляться резкой активизации социального протестного движения в мире?
Внутри социумов, представляющих «золотомиллиардную когорту» существует собственное «дно». На его существовании акцентировалась в свое время советская критика Запада. Классический пример — книга «Одноэтажная Америка» И.Ильфа и Е.Петрова. Напротив, современная тенденция освещения американской жизни тяготеет к игнорированию существования «капиталистического дна».
Между тем само его наличие играет для данного типа социального устройства весьма важную функцию, являясь важным факторным составляющим системы всеобщей индивидуумной конкуренции. При отказе конкурировать в борьбе за место под солнцем, неприятии установленных правил игры можно оказаться в положении отверженного. В этом смысле социальное дно — это постоянная угроза для включенного в систему распределения «золотомиллиардных» стран среднего класса. Элементарная потеря рабочего места, и человек с большой долей вероятности может оказаться на уровне социального дна.
Усугубляющееся социальное расслоение является актуальным вызовом и для демонстрирующих высокие темпы экономического роста стран мировой полупериферии.
Много сегодня говорится об успехах экономики Китая. Звучат оценки о стратегически выверенной государственной политике руководства КНР. Но китайский экономический рост одновременно сопровождается столь же резким возрастанием социальных диспаритетов. Коэффициент Джини в Китае превышает сегодня даже крайне высокий российский показатель. Долларовые миллиардеры в России при крайней нищете значительной части населения, бесспорно, важный показатель состояния общественной аномии. Об этом говорят многие эксперты. Но то же самое наблюдается сегодня в КНР.
По количеству долларовых миллиардеров Российская Федерация сегодня третья. Впереди нее США и номинально социалистическая Китайская Народная Республика. Китай, что становится все более очевидным, пошел по западному пути развития через неравенство. Социальной альтернативы Западу, представляемой некогда советским проектом, он не выражает.
Альтернативной модели развития, выстраиваемой на парадигме социального равенства, сегодня, после распада СССР, не существует.
Как следствие безальтернативности мира — новая актуализация проблемы неравенства.
Модель «многоэтажного человечества»
Oсновные характеристики современной эпохи чаще всего выражаются понятием «глобализация». Под ней, как правило, подразумевается формирование единого, во многом унифицированного в планетарном масштабе поля человеческого бытия. Но отражает ли такая характеристика существо происходящих мировых явлений?
Анализ концепта глобализации показывает наличие в нем положений, искусственно деформирующих реальные процессные стороны развития мира. И прежде всего затемняется проблема усугубляющегося социального неравенства. Безусловно, ввиду развития новых информационных технологий коммуникации между странами и народами стремительно расширяются. Но одновременно происходит совершенно иное — распад человечества по сущностно различным уровням социального бытия. Никакого глобального унифицированного единства в действительности нет. Есть резкий раскол по типам существования. Утверждается де-факто модель «многоэтажного человечества».
Для раскрытия существа происходящих глобализационных процессов уместна аналогия.
Прежде народы мира существовали каждый по своим национальным жилищам. Эти жилища могли существенно различаться по типу комфортности. Но их можно было перестроить, достигнув более комфортабельного, нежели у соседа, уровня. В этой перестройке и состояла в значительной мере сущность проектов национальных модернизаций.
Однако при глобализационных изменениях народы были переселены из своих локальных жилищ в единое здание по типу небоскреба. С одной стороны, здание едино, это создает иллюзию сближения человечества, но с другой — в нем существуют различные этажи. Комфортность жизни на них принципиальнo различна. Перестроить дом по желанию одного народа теперь уже невозможно. Соответственно, возникает приговоренность жизни к определенному, заданному изначальным проектом этажному распределению. Единственная возможность изменить свой статус — попытаться переехать с этажа на этаж. Но квартиры на верхних этажах все распределены. Значит, остается только путь захвата чужой квартиры. Но этого никто не позволит. Во избежание такого рода попыток между этажами устанавливаются дополнительные разграничительные перегородки.
Валлерстайновская модель описывает именно эту систему, но взятую не в вертикальном, а горизонтальном — «центр–периферия» — разрезе. Мерой наказания за попытки изменения системы этажного распределения может стать перевод соответствующего народа в «подвальное помещение». Таким образом, за внешними признаками глобализации мира скрывается процесс углубляющейся социальной дифференциации уровней жизни населения.
В период до распада СССР весь третий мир развивался в динамике роста. В странах различались темпы, но не сам вектор развития с положительный динамикой. С устранения с мировой арены коммунистической альтернативы ситуация изменилась. Африка перестала быть зоной геополитического соперничества, и Запад утратил интерес к вложению средств в ее развитие. Прежде у африканских стран был козырь — ориентация на Москву. Теперь он исчез. Возникла особая зона — «мировая обочина», куда выводятся функционально не вписавшиеся в новую систему миропорядка народы.
Само наличие этой зоны важно как жупел по отношению к большинству стран, задействованных в материальном обеспечении «золотого миллиарда».
Не нравится существующее положение, формулируются амбиции на вхождение в круг избранных? Если что, и любая из стран может быть выведена в зону изгоев. В 90-е годы для постсоветского пространства такая перспектива была наглядно продемонстрирована.
По своей масштабности и продолжительности во времени произошедшая деградация потенциалов развитости имела беспрецедентный для истории Нового и Новейшего времени характер. Падение было остановлено (или замедлено), когда мировой центр санкционировал для стран постсоветского пространства особую функциональную нишу. Дифференцированное по этажам развитости население Земли имеет физически различное существование. При разительно различающихся характеристиках жизни вопрос стоит глобально — о распаде единства человеческого вида.
Представители разных сообществ Земли в зависимости от центр-периферийной дифференциации существуют в рамках принципиально различных средовых условий. Социальный раскол создает реальную перспективу изменения процесса эволюции.
Мировой запрос на новый советский проект
Проведенное исследование позволяет констатировать, что неравенство стран и цивилизаций при современной модели мироустройства выражается трендом роста. Начиная с появления капитализма, был только один период, когда направленность изменения данного показателя выражалась вектором снижения разрыва, это период существования мировой социалистической альтернативы.
Неравенство при современной модели миростроительста и не может быть изменено, поскольку именно оно и составляет его сущностное основание. Одна меньшая часть человечества установила исторически систему, закрепляющую свое превосходства над большинством. Возникает угроза распада человеческого видового единства.
Следовательно, необходимо в интересах человечества сформулировать новые интеграционные принципы миростроительства. Принципиально важно в качестве первого шага в этом направлении выдвижение альтернативной модели мирового развития. Запрос на советский проект сегодня вновь стоит в повестке дня.
В.Э. Багдасарян
Источник: rusrand.ru
