Грустные мысли после встреч с бывшими российскими сиротами в Америке.
Мальчик улыбается, но улыбка его напряжена. Уже полчаса длится наш странный разговор: я пытаюсь говорить с ним по-русски, а он отвечает по-английски. Ему почти 7 лет. Последние месяцев восемь он живет в Америке.
— Ты что, совсем по-русски не говоришь?
— I don’t speak Russian.
— Слушай, кончай врать, не мог ты меньше чем за год язык забыть. В чем дело?
И он по-русски шепчет:
— А если я по-русски не говорю, то меня же обратно не заберут?!
Мальчик родился в небольшом городке в средней полосе России. Мать постоянно пьяная. Кто отец — можно только предполагать, в свидетельстве о рождении поставили прочерк. В доме ни еды, ни одежды нормальной, подкармливали ребенка соседи. После очередной пьянки и очередного вызова милиции органы опеки подали заявление в суд. Мать лишили родительских прав, а двухлетнего малыша отдали в детский дом. Через четыре года его усыновила американская семья.
До свидания, мама
Вышеописанный разговор состоялся 11 лет назад. Сейчас, кстати, этот мальчик, назовем его А., учит русский язык в университете. Я не называю имен не только потому, что в России есть закон о тайне усыновления, но и потому, что история эта типична. За годы работы в агентстве по международному усыновлению насмотрелся, наслушался всякого, это еще не самый тяжелый вариант. Не забудутся и девочка, на глазах у которой пьяный папа топором зарубил пьяную маму, и мальчик, которого мама забыла в квартире и уехала к друзьям. В холодильнике еды не было, собственно, не было и холодильника. Ребенок обдирал со стен обои и ел их, пока соседи не вызвали милицию. А когда годовалую девочку мама бросила на ночь в сарай, крысы объели ей лицо…
И вот спустя 11 лет я снова в Америке. Попал сюда по совсем другой причине, но, конечно, езжу по семьям, которым помогал в процессе усыновления. В аэропорту меня встречает Р., симпатичный молодой человек, в лице которого с трудом угадываются черты того плачущего мальчишки, которого 15 лет назад я все никак не мог успокоить, пока приемные родители подписывали документы в посольстве. Честно говоря, мне было жаль их — с таким букетом диагнозов, поставленных ребенку в детском доме, они взваливали на себя непосильное бремя.
По дороге из нью-йоркского аэропорта до небольшого городка в штате Пенсильвания мы успели наговориться. Р. учится на плотника, подрабатывает и уже ездит на своей машине, чем очень гордится. А еще занимается музыкой, играет в футбол. Собственно, как складывалась его жизнь, я в общих чертах знал. И агентство в течение нескольких лет отслеживало его, как и всех приемных детей. Жизнь мальчика в России сложилась по уже известному алгоритму: мать-одиночка пьянствовала, мальчик родился со множеством физических проблем, включая органическое поражение центральной нервной системы, почечную недостаточность и многое другое. Можно представить, что ждало бы его, останься он в детском доме. Но любовь и забота семьи сделали невозможное: большинство физических нарушений или были исправлены, или сгладились. У человека идет нормальная жизнь.
Пожалуй, именно эти слова, «нормальная жизнь», применимы к судьбам почти всех усыновленных в Америку российских сирот, в процессе усыновления которых я участвовал как сотрудник агентства. Почти — потому что у нескольких из нескольких сотен жизнь не сложилась. Это дети, попавшие в американские семьи уже в старшем возрасте, к моменту усыновления они сформировались как личности. Помню, как один из них жаловался мне на приемную маму, насыщая свою речь матом: «Она мне сигарет не дает, а я уже два дня не курил!» Один из проходивших через наше агентство сидит в тюрьме за торговлю наркотиками, еще двое — под надзором полиции.
Это исключения, которые, увы, всегда возможны. Так же как всегда была вероятность, что приемными родителями станут люди, не подходящие к этой роли. Это серьезная проблема международного усыновления. В нашем агентстве и в некоторых других ее не было, потому что мы разработали систему проверки потенциальных усыновителей, исключавшую случайности. И хотели, естественно, поделиться опытом. Президент агентства прилетела в Москву, мы добились личного приема у министра образования, поскольку именно Министерство образования отвечало за международное усыновление. Не буду называть ни имен, ни даже времени этого события. Дело не в именах, а в системе. Итак, мы изложили министру свои соображения. Он воодушевился и направил нас к человеку, непосредственно занимавшемуся проблемой. Тот выслушал с интересом, но единственный его вопрос был — каким путем пойдут деньги. Когда понял, что поток не попадает под его контроль, интерес в глазах заметно угас, и он обещал позвонить. Первые пару лет я еще ждал звонка…
Домашний режим
Здоровых детей в детских домах нет. Это правило, исключения из которого крайне редки. Если только рос ребенок в нормальной, дружной семье, и вдруг что-то случилось с его родителями, не оказалось никаких родственников, а ребенок не достиг совершеннолетия и тогда он попал в детский дом. За многие годы работы я с таким сталкивался только один раз. Все дети — с диагнозами. У всех задержка психического и (или) психоречевого развития. У большинства дефицит веса. Плюс букет заболеваний внутренних органов. И это понятно: у большинства в анамнезе — употребление матерью алкоголя во время беременности. У многих — фетоалкогольный синдром, поражение центральной нервной системы.
Но попадая в любящую семью, эти несмышленые задохлики удивительным образом превращаются в прекрасных принцев и принцесс, их потенциал раскрывается в полную силу их возможностей. Практически все дети, жизнь которых я годами отслеживал, активно и успешно занимаются спортом, в основном футболом (а американский футбол, кто знает,— игра не для слабых), музыкой, танцами. Большинство после школы поступают в университеты, даже те, чье психическое здоровье восстанавливалось годами, у кого в первые школьные годы учителя отмечали трудности с концентрацией внимания.
И чем больше я встречался с этими здоровыми, умными, успешными молодыми людьми, тем горестнее было осознание, что на этих детях сказка закончилась. Принятием «закона Димы Яковлева» 28 декабря 2012 года был отрезан путь к нормальной жизни для тысяч сирот. А сколько именно — неизвестно, их никто и не считает. Можно понять уполномоченного по правам ребенка господина Астахова: хлопотное это занятие выполнять свои прямые обязанности. Иное дело — бросить свою хворостинку в разжигание антиамериканизма.
А уж средства-то как хороши, главное из них — ложь. Все помнят, наверное, основную формулировку сторонников запрета на американские усыновления — «детей продают на органы». И надо сказать, этому верили многие. Однажды привез я семью потенциальных родителей в детский дом и, пока они играли с ребенком, вышел за ограду покурить. Туда же с той же целью вышла молодая девушка-воспитательница. Слово за слово, разговорились о разном. И когда возникло какое-то чувство взаимного доверия, она посмотрела мне в глаза и спросила: «Признайтесь, вы ведь его не на органы берете?» Образованная городская девушка не шутила. Комментарии излишни.
Но главный миф — «американцы наших детей убивают!». Было несколько случаев в 20-летней истории американских усыновлений, когда в приемные родители попадали не годящиеся для этой роли люди. Это была проблема, которую нужно и можно было решить. Но и здесь замешана ложь. Например, когда в американской семье умер мальчик, об этом сообщили чуть ли не все наши СМИ. Но о результатах расследования не сообщил никто. Видимо, потому, что расследование показало: умер мальчик от неизлечимой болезни и это случилось бы гораздо раньше, если бы усыновившая его семья не подарила ему еще несколько лет жизни.
Теперь никакой надежды для сотен тысяч наших сирот нет. Российские усыновления — особая тема. Есть много семей, которые и взяли бы ребенка-сироту, но жилищные и финансовые возможности не позволяют. Некоторое время назад прозвучали бодрые отчеты о том, что число российских усыновлений выросло. Увы, причина была на поверхности: семьям стали платить пособия. Некоторые взяли детей и на эти пособия и жили. А когда в связи с дефицитом местных бюджетов выплаты прекратились, просто вернули детей в детские дома. Поставьте себя на место ребенка, представьте себе, что вас предали дважды.
И уж никакой надежды не осталось у детей-инвалидов. Особенно горько было за одну девочку с недоразвитыми конечностями, это называется «дельфиньи ручки». Американская семья прилетала в Россию, познакомилась с девочкой, играла с ней, собрала все необходимые документы (а документов этих — тьма!), все было проверено, одобрено, досье подано в суд. В середине декабря 2012 года судья провела предварительное слушание, никаких препятствий к усыновлению не обнаружили, и суд был назначен на середину января. Но 31 декабря был подписан «закон Димы Яковлева». И судья говорит: «Ну раз дата суда назначена, пусть прилетают, я им откажу». Эта семья, как и несколько других, попавших в такую же ситуацию, весь 2013 год боролась за ребенка, фактически — за его жизнь, письма писали и президенту, и Астахову, и правительству, и в Страсбург — все бесполезно.
Господин Астахов несколько раз заверял, что дети, которые уже встречались с потенциальными родителями, будут устроены в российские семьи. Позже он заявил, что проблема решена, все эти дети остались на родине и уже живут в семьях. Наш координатор проверила базы данных — все дети, для которых мы уже нашли семьи в Америке, которые уже знали, что их усыновят и ждали этого усыновления,— все они остались в детских домах. А та девочка с дельфиньими ручками недавно умерла.
Александр Романов
Источник: og.ru
