Идея и воплощение церемонии: Алексей Агранович — художественный руководитель «Гоголь-центра», продюсер, актер театра и кино; Кирилл Преображенский — художник, куратор, преподаватель; Анна Наумова — художник-постановщик, сценограф; Филипп Гуревич — режиссер-постановщик; Алена Глушкова — исполнительный продюсер.
Вечером 16 марта на торжественной церемонии в Манеже наша газета наградила лауреатов Премии The Art Newspaper Russia в пяти номинациях: «Реставрация года», «Книга года»,«Музей года», «Выставка года» и «Личный вклад». Каждому победителю был посвящен специальный номер-перформанс, а главным образом шоу стал корабль — метафора современного мира и невзгод, переживания потрясений, с которыми мир столкнулся во время пандемии.
О проектах-победителях IX Премии The Art Newspaper Russia рассказывают их авторы и создатели.
РЕСТАВРАЦИЯ ГОДА
Северный речной вокзал (Москва)
Работы выполнило: ООО «Артстройтехнология»
Генеральный проектировщик: ИГИТ
Главный архитектор проекта: Константин Беляев
Реконструкция набережной и парка: Департамент капитального ремонта города Москвы. Набережная ЗАО «НИиПИ ИГИСП», парковая территория ООО «МЕГАПАРК»
За феноменально быстрое и бережное восстановление выдающегося архитектурного ансамбля и возвращение ему прежних функций
Северный речной вокзал (Москва). Фото: Евгений Самарин/mos.ru
Александр Ушаков, генеральный директор компании «Артстройтехнология»
Александр Ушаков, генеральный директор ООО «Артстройтехнология»
В 2021 году «Артстройтехнология» отметит десятилетний юбилей. За этот период мы прошли путь от небольшой компании до генерального подрядчика, выполняющего полный спектр строительных работ. Мы ввели в эксплуатацию почти 130 объектов и еще 12 проектами занимаемся в настоящее время. Но даже на этом фоне реставрация Северного речного вокзала выделялась масштабом и сложностью. Больших усилий стоило восстановить строение в первозданном виде и сделать парк вокруг него пригодным для прогулок круглый год.
Речной вокзал насыщен произведениями монументального и декоративно-прикладного искусства в стиле сталинского ампира. Майолика, скульптуры, фонтаны, оселковый (искусственный) мрамор, росписи плафонов — на каждый вид реставрации требовались специалисты высокого класса. Темпы у стройки были невероятные: весь цикл от противоаварийных работ до финишной отделки занял чуть более двух лет.
В «Артстройтехнологии» работает 2,5 тыс. сотрудников, из них около 80 человек — реставраторы. На Речном вокзале мы увеличили число высококвалифицированных реставраторов до 400, они составляли почти половину задействованного на стройке персонала. Наш отдел кадров искал мастеров по всей стране — от Санкт-Петербурга и Суздаля до Крыма. На объекте, без преувеличения, трудились люди со всей России.
Сложных моментов было немало. Например, снимать со шпиля и потом устанавливать на место пятиметровую звезду весом более 700 кг. Вначале мы планировали разобрать ее облицовку и опустить по частям, но выяснилось, что это невозможно, так как она спаяна, и пришлось подгонять 150-тонный автокран и снимать звезду целиком. Или майолика на фасадах — 24 круглых расписных блюда диаметром 1,5 м каждое. Они были изготовлены на Ломоносовском фарфоровом заводе в 1937 году в отделе экспериментальных заказов. За 80 лет, что майоликовые блюда украшали фасад, они сильно пострадали от климата и хулиганов, некоторые панно были близки к исчезновению. Но наши героические реставраторы смогли вернуть их к жизни.
Реставрация проходила под чутким контролем Департамента культурного наследия города Москвы. Мы использовали только аутентичные материалы: дерево, камень, металл. Наши каменотесы вытачивали недостающие детали для лестниц, карнизов, колонн из известняка, мрамора и гранита. Латунные светильники, люстры, дверные ручки, оконные шпингалеты были отреставрированы или отлиты по историческим чертежам. В двух фонтанах, северном и южном, мы восстановили гагар над белыми медведями, а также дельфинов и стеклянные шары.
Сегодня, когда мне удается попасть на территорию комплекса, я с большим удовольствием захожу внутрь, сижу в кафе, пью чай, любуюсь отреставрированными интерьерами. Честное слово, я испытываю гордость за работу команды «Артстройтехнологии». Впереди, надеюсь, будут объекты не хуже. В 2021 году сдаем несколько корпусов Литературного института на Тверском бульваре, в том числе дом Герцена, выведенный Булгаковым в «Мастере и Маргарите» как «дом Грибоедова».
КНИГА ГОДА
Наталия Семенова. «Сага о Щукиных. Собиратели шедевров», «Братья Морозовы. Коллекционеры, которые не торгуются?», «Илья Остроухов. Гениальный дилетант»
(«Слово»/Slovo, 2019–2020)
За многолетний труд по возвращению в историю имен и заслуг великих коллекционеров дореволюционной России и их популяризацию за рубежом
Наталия Семенова. «Сага о Щукиных. Собиратели шедевров», «Братья Морозовы. Коллекционеры, которые не торгуются?», «Илья Остроухов. Гениальный дилетант». Фото: TANR
Наталия Семенова, историк искусства
Наталия Семенова, историк искусства
С героями этих книг я не расстаюсь почти всю жизнь, но появились они в ней случайно. В 1971 году, когда я начала работать в отделе рукописей Пушкинского музея, никто даже не предполагал, что о коллекционерах можно писать. Но заведующая архивом, мой учитель Александра Андреевна Демская, как раз ими и занималась. Пятьдесят лет назад — сейчас в это трудно поверить — единственным местом, где она могла сделать сообщение о своих находках, были местные научные конференции. Но и там все смотрели на нее с удивлением: почему коллекционеры, зачем, кому это интересно? Как искусствовед, не предрасположенный к формальному анализу, я подумала, что, может быть, и у меня получится писать о людях, собиравших искусство.
Со своими героями я прожила две жизни. Когда ни о какой частной собственности на произведения искусства у нас не могло быть и речи, я писала о коллекционерах довольно абстрактно. А после перестройки, когда появились современные коллекционеры, с которыми я общалась, чьи каталоги составляла, мне стало понятно, что у них абсолютно тот же психотип, что у Щукина и Морозова. И тогда я уже начала писать о своих героях как о живых людях с их страстями и слабостями. У меня есть не только три эти красиво изданные книжки. О том же Щукине я написала несколько книг и все время что-то новое о нем продолжаю откапывать в архивах.
Родился, женился, заработал деньги на коллекцию — подобный биографический ход мне больше не интересен. И если я начну писать о других коллекционерах, то стану искать иные способы представить их. Например, я уже использовала такой ход — рассказать о своих героях через картины, которые они покупали, — чтобы превратить классический каталог коллекции в увлекательное чтение. Больше всего меня радует, что мои книги нравятся как музейным смотрителям, так и коллегам.
Да, я занимаюсь одним и тем же много лет. Но если Моне всю жизнь писал соборы при разном освещении, то почему я не могу так же описывать своих героев с разных ракурсов?
Сама я ничего не коллекционирую, но, точно как коллекционер, который не может не собирать, я должна утром встать, пойти в архив или сесть перед компьютером. Вот вчера нашлось письмо Ивана Морозова его другу Александру Бахрушину, подтверждающее, что женитьба держалась коллекционером в тайне, и я была совершенно счастлива. Друзья надо мной посмеиваются, что я так много работаю, но это для меня огромное удовольствие. Можно, наверное, сказать, что я коллекционирую не предметы, а истории. Одна моя подруга даже считает, что я несостоявшийся следователь. Но я все же думаю, что у меня просто комплекс несостоявшегося искусствоведа. Ведь классический искусствовед должен писать про форму, пространство, мазок. Я этого не умею.
МУЗЕЙ ГОДА
Центральный выставочный зал «Манеж» (Санкт-Петербург)
Санкт-Петербург, Исаакиевская площадь, 1
За умение делать зрелищные выставочные хиты, привлекающие публику и смелыми концепциями, и современным экспозиционным дизайном
Центральный выставочный зал «Манеж» (Санкт-Петербург). Фото: ЦВЗ Манеж
Павел Пригара, директор ЦВЗ «Манеж»
Павел Пригара, директор Центрального выставочного зала «Манеж» (Санкт-Петербург)
Для меня очень важна наша идея устремленности в будущее, стремление вести диалог с будущим, для будущего и о будущем. Даже если мы делаем ретроспективные проекты, которые, казалось бы, о прошлом, мы ищем в них новые смыслы, которые важны для настоящего и составляют своеобразный диалог с будущим. Поэтому мы отмечаем, что в 2020 году у нас была большая молодежная аудитория, которая остается для нас очень важной как самая открытая к диалогу.
У всех наших проектов — а они достаточно большие, — есть определенная инерция. Те, что наша аудитория увидела в 2020 году, мы начали еще в 2017–2018-м. Все они многосоставные и сложные, с большим количеством участников. Такие проекты со временем начинают сами нас подталкивать, так что остановить их просто невозможно. И эта внутренняя инерция проектов помогала нам преодолевать все сложности, возникшие в прошлом году. Сейчас мы обсуждаем проекты, которые должны состояться через год и через два-три. И они тоже толкают нас в будущее. Когда ты уже приложил какие-то усилия, когда вовлекаешь в работу много людей и институций, то неизбежно движешься вперед, несмотря на препятствия.
По формальному статусу мы музей. Он объединяет две наши сущности — Манеж и Музей искусства Санкт-Петербурга XX–XXI веков, который располагается на канале Грибоедова, 103. Для нас прошлый год был очень важным: мы праздновали 30-летие коллекции музея. Долго к этому готовились: работали с фондами, составляли каталог. Формально, повторяю, мы являемся музеем, у нас есть собственная коллекция, и мы ведем исследовательскую и научную работу и внутри Манежа, и в Музее искусства Санкт-Петербурга. Но восприятие нас прежде всего как выставочного зала дает нам чуть больше эмоциональной свободы. Нас не ассоциируют напрямую с какой-то коллекцией, которая в классическом музее вольно или невольно влияет на работу кураторов.
Мне трудно сказать, доволен ли я прошедшим годом. Он был драматичным. Каждый человек переживал его по-своему, и так или иначе эти переживания влияли на восприятие наших проектов. Нам пришлось ограничивать посещение, мы отказались от всех публичных программ, которые всегда активно развиваем при каждом проекте. Да, мы перевели их в интернет, но там другое ощущение от аудитории, другой способ взаимодействия с ней. К счастью (и это можно назвать достижением команды), мы не потеряли ни один из проектов. Некоторые сократили по времени, один пришлось перенести на этот год, но важно, что все усилия, которые мы тратили на протяжении долгого времени, обрели материальную форму. Конечно, мы получили колоссальный опыт в онлайн-взаимодействии, но прошедший год подтвердил то, что я и раньше знал: физическое присутствие в пространстве искусства очень важно для человека.
ВЫСТАВКА ГОДА
«„Мы храним наши белые сны“. Другой Восток и сверхчувственное познание в русском искусстве. 1905–1969»
Музей современного искусства «Гараж» (Москва). 31 января — 9 августа 2020 года
Кураторы: Екатерина Иноземцева, Андрей Мизиано
Исследовательская группа: Дарья Бобренко, Оксана Полякова, Анастасия Чеботарева
Научные консультанты: Алексей Улько, Борис Чухович, Олег Шишкин
Архитектура: бюро GRACE (Ксения Бисти, Ивано Вичеконте, Екатерина Головатюк, Джакомо Кантони)
За реабилитацию и исследование феноменов отечественной художественной культуры ХХ века, связанных с эзотерическим знанием
Выставка «„Мы храним наши белые сны“. Другой Восток и сверхчувственное познание в русском искусстве. 1905–1969». Фото: Алексей Народицкий/Музей современного искусства «Гараж»
Екатерина Иноземцева, главный куратор Музея современного искусства «Гараж»
Екатерина Иноземцева, главный куратор Музея современного искусства «Гараж»
Проект этот начался с того, что мы с моим коллегой Андреем Мизиано курировали, независимо друг от друга, каждый свою тему в нашей музейной программе «Полевые исследования». Андрей вел и поддерживал исследования Алексея Улько, посвященные неофициальной художественной жизни Самарканда в 1920–1930-е годы, а я занималась исследованием Саши Сухаревой «Гребень в траве», которое было связано с заметным оживлением эзотерических сообществ в первые месяцы блокады Ленинграда. И однажды Андрей предложил попробовать объединить эти две темы в рамках выставочного проекта. В итоге мы с ним и с нашей исследовательской группой пустились в своего рода путешествие, длившееся больше двух лет. Постепенно определились основные треки исследования (не только антропософия, но и другие темы), а дальше уже информация порой находила нас сама. Это были не самые очевидные или известные истории в русском искусстве, поэтому метод исследования часто напоминал ковровую бомбардировку, особенно на начальном этапе: мы написали огромное количество запросов во множество самых разных институций.
Многое тут было связано с профессиональной оптикой, когда суждения о прекрасном обязательно соотносятся с магистральным модернистским проектом, особенно с его радикально-авангардным изводом, маркирующим «искусство» или «не-искусство». Но при подготовке этой выставки для нас открылась иная оптика. Мы попытались увидеть пути развития русского искусства вне монополии авангардного проекта. Такую визуальность мы искали везде: в эзотерической абстракции, в работах художников круга Даниила Степанова, в 1920-е одного из основателей оригинальной художественной школы в Туркестане, в произведениях группы «Амаравелла», в теософских экзерсисах Ариадны Арендт, в знаковых системах поэта-мистика Андрея Белого (строчкой из его стихотворения названа выставка), даже в спиритической фотографии.
Если пересматриваешь соотношение центра и периферии, колонии и метрополии, то по-другому начинаешь смотреть на многое. Обнаруживается обилие сюжетов, которые прежде были «невидимы». При этом они тоже важные, сложные, с большим числом участников, однако нормированное, каноническое знание ими в силу разных причин не интересуется. Этому сопутствуют фигуры умолчания. В случае с эзотерическими кружками есть, например, такой фактор: знание перестает быть сакральным, когда становится общеизвестным. А вторая фигура умолчания связана с политическими обстоятельствами, поскольку волны репрессий настигли всех без исключения, и эту информацию физически тяжело было разыскать. Так или иначе, мы отказались от представлений в парадигме «центр — периферия», поняв, что есть просто разные потоки и проблемы восприятия заключаются только в нашей оптике и нашем незнании.
При этом порядка 60% материала, который был найден, в экспозицию не вошло. И мы планируем издать книгу, работа над которой уже идет. Надеемся, что она увидит свет в начале 2022 года. Мы с Андреем Мизиано решили, что нам важно заказывать оригинальные исследования с выездом на места — заказывать людям, которые проявляют чуткость к подобным сюжетам. Это будет не каталог выставки, а заново написанная книга, некий компендиум, свод законов «другой» художественной практики, которая традиционно игнорировалась. В определенном смысле возрождение эзотерической чувственности синхронизируется с сегодняшним моментом, с сегодняшними настроениями.
ЛИЧНЫЙ ВКЛАД
Анатолий и Ирина Седых
Основатели фестиваля современной городской культуры «Арт-овраг» в городе Выкса Нижегородской области
За превращение регионального промышленного центра в столицу современного паблик-арта
Перформанс «Машинная рапсодия» в рамках фестиваля современной городской культуры «Арт-овраг». Фото: Дмитрий Чунтул и Наталья Польская
Ирина Седых, председатель попечительского совета благотворительного фонда «ОМК-Участие», инициатор проведения фестиваля «Арт-овраг»
Ирина и Анатолий Седых, основатели фестиваля современной городской культуры «Арт-овраг»
Первоначально идея фестиваля «Арт-овраг» возникла из наших размышлений о том, как бы отвлечь молодежь Выксы от некоторых пагубных пристрастий и увлечь чем-то хорошим и интересным, в чем молодые люди могли бы найти себе применение. Искусство воспринималось тогда нами как один из инструментов работы с подростками, с молодежью. Уже в процессе общения с современными художниками возникло предложение сделать ставку на стрит-арт как на направление в современном искусстве, наиболее близкое и понятное молодежной аудитории. С одной стороны, мы пригласили известных художников, чтобы они создали большие муралы на фасадах выксунских домов. С другой стороны, эти же художники проводили мастер-классы — мы привлекли к сотрудничеству местную художественную школу, ну и просто предоставили всем желающим возможность взять в руки баллончик и попробовать себя в роли уличного художника.
Хотя у нас не было амбиций превратить Выксу в центр стрит-арта и вырастить поколение профессиональных художников, отдельные примеры есть. Например, появился местный граффитист Андрей Андрианов, который сначала помогал Паше 183 создавать мурал «Сказка о потерянном времени» в 2012 году, а затем в прошлом году восстановил эту работу на фасаде той же пятиэтажки после проведенной реконструкции дома. Эта история — хороший пример того, как изменился сам город за те десять лет, что в Выксе проводится фестиваль «Арт-овраг». И дело не только в том, что город стал более благоустроенным. Появились новые места для досуга, городское культурное и творческое пространство Ex libris, арт-резиденция, скейт-парк, идет строительство Индустриального стрит-арт-парка.
Изменилось и отношение жителей к нашим инициативам, к появлению объектов стрит-арта в городе. Если сначала их воспринимали настороженно, порой негативно, то теперь начинают ценить и это искусство. Прошлым летом, когда в городе шел очередной этап работ по утеплению фасадов пятиэтажек — понятно, что они были построены давно и уже не отвечают современным требованиям к жилью, — жители приняли решение о том, что нужно утеплить в том числе дом, на торцевой части которого была работа Паши 183. И в соцсетях начался активный диалог между жителями о судьбе этого мурала. Конечно, в квартирах должно быть тепло и уютно, дети должны расти в здоровом климате, да и дом давно требует ремонта, поэтому речь шла не о том, стоит утеплять стену или нет. Тут ответ очевиден. Вопрос был в том, как сохранить и каким-то образом восстановить произведение уже после того, как все работы по утеплению будут проведены. К сожалению, художника, который сделал настенную роспись «Сказка о потерянном времени», уже нет в живых. Совместными усилиями в результате диалога с жителями было найдено решение восстановить роспись (понятно, что это уже другая рука, но в уличном искусстве подчас концепция важнее исполнения), и мэр города его поддержал. Мы в этой ситуации были, скорее, наблюдателями, ни за что не агитировали, и вопрос решился фактически без нашего участия.
Нам этот случай дал важную обратную связь. Значит, то, что мы делаем все эти годы, важно для жителей; значит, и они сами изменились за это время, они сами готовы влиять на то, что происходит в их городе, принимать решения. Опять-таки я наблюдаю, насколько больше людей приходит в нашу арт-резиденцию сейчас, чем три года назад, насколько активнее участвует в мастер-классах, которые проводят художники. Мы надеемся, что и дальше будем двигаться вперед и развиваться. Мне действительно важно то, что жизнь людей меняется, трансформируется городская среда, появляется все больше сопричастных этому.
В этом году, как и прежде, генеральным партнером премии выступила компания Mercury, для которой сотрудничество с главной газетой об искусстве стало продолжением стратегии по поддержке самых значимых культурных событий.
