Андрей Ерофеев: «Уход в лес — это бегство от несвободы, от принуждения»

Андрей Ерофеев: «Уход в лес — это бегство от несвободы, от принуждения»

Андрей Ерофеев: «Уход в лес — это бегство от несвободы, от принуждения»

Искусствовед Андрей Ерофеев. Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС

Андрей Ерофеев
Искусствовед, куратор

С 1989 по 2002 год создал на базе Государственного музея-заповедника «Царицыно» коллекцию современного российского искусства из 2 тыс. произведений.

В 2002–2008 годах возглавлял отдел новейших течений Государственной Третьяковской галереи, придя туда со своей командой и с коллекцией, собранной в музее-заповеднике «Царицыно».

В числе многочисленных кураторских проектов Андрея Ерофеева — выставки «Сообщники. Коллективные и интерактивные произведения в русском искусстве 1960–2000-х годов» (2005), «Русский поп-арт» (2005), «Соц-арт. Политическое искусство в России» (2007) и выставка «Запретное искусство» (2007) в Сахаровском центре. Она стала поводом для уголовного дела, в результате которого куратор был признан виновным по части 2 статьи 282 Уголовного кодекса РФ («Возбуждение ненависти и религиозной вражды»).

Входил в состав жюри и был членом экспертного совета Премии Кандинского, затем премии «Инновация». В 2016 году избран руководителем национальной российской секции Международной ассоциации художественных критиков (AICA).

За собирательскую деятельность и пропаганду российского современного искусства посвящен в рыцари французского ордена Искусств и изящной словесности и отмечен специальным призом за кураторские проекты в рамках премии «Инновация».

Ваша выставка «ЧА ЩА» с работами 28 авторов (в их числе такие звезды, как Франциско Инфанте, Ирина Корина, Валерий Кошляков, Павел Пепперштейн) проходит на намоленном с точки зрения искусства месте. В начале 2000-х тут проходил фестиваль «Арт-Клязьма». Чувствуете ли вы эту связь?

Ну, таких историй немало. Прежде всего, есть «Архстояние», колоссальный фестиваль. Здесь, в Пирогове, было два фестиваля — «Мелиорация» и «Арт-Клязьма». На обоих я когда-то побывал, и действительно это были очень интересные события. «Мелиорация» — первый большой проект Жени Кикодзе; «Арт-Клязьму» делали Владимир Дубосарский и Ольга Лопухова.

Это были значительно более крупные проекты, чем тот, что мы сейчас сделали, но интересно, что у нас участвуют некоторые из тех художников, которые были тогда. Это и Андрей Кузькин, и Илья Вознесенский из группы «Обледенение архитекторов» (мы даже думали восстановить их знаменитые «Леса в лесах», но не случилось). Это Александр Бродский, который когда-то тут, в Пирогове, поставил свой «Павильон для водочных церемоний». Он, к сожалению, не сохранился, зато с прошлых фестивалей осталась бетонная палатка Юрия Шабельникова.

Андрей Ерофеев: «Уход в лес — это бегство от несвободы, от принуждения»

Франциско Инфанте. «Вертикаль — горизонталь» («Паутина»). Фото: Галерея JART

Традиция художественных выездов за город у нас в самом деле довольно длинная — это и хеппенинги на природе группы «Движение», и Франциско Инфанте с Нонной Горюновой, и акции в полях группы «Коллективные действия». Но вы в своей статье к выставке «ЧА ЩА» утверждаете, что это эксперимент. А в чем ее экспериментальность?

В том, что это парк, а не выставка. Мы сделали парк. Это некое природно-художественное целое, в котором его составляющие менее важны, чем общий смысл. Поэтому здесь, например, нет этикеток — не потому, что это какой-то выпендреж куратора, а потому, что в парке не бывает этикеток. Ты должен воспринимать все эти павильоны, ощущать их как некие храмы, место для отдыха или размышлений. Это инструмент перенастройки твоего внимания, зрения, а то, что это кем-то сделано, остается на втором плане. Вначале была идея показать, как смотрится вещь в диком лесу и как она работает здесь, в лесу окультуренном.

Андрей Ерофеев: «Уход в лес — это бегство от несвободы, от принуждения»

Владимир Архипов. «Летний душ Александра». Фото: Галерея JART

Но поставить объекты в диком лесу у вас не получилось.

Зато момент парка больше проявился по сравнению с первоначальным замыслом, и появились, в отличие от плана (это произошло само собой), павильоны. «Лабиринт», например, — это типичный парковый павильон, который Юля Несис сделала на основе какого-то древнего плана. Такую же роль играют здесь «Летний душ Александра» Владимира Архипова, «Бельевая» группы «ХУ» («Художественное уединение»). То есть это классические парковые беседки, где можно присесть и подумать о жизни. Или спрятаться от дождя.

Вы упоминаете в статье современного французского ландшафтного дизайнера Жиля Клемана, преподавателя версальской школы пейзажистов, который пропагандирует, если можно так сказать, дикие парки. В Москве эта мода тоже появилась: кажется, что клумбы заросли сорняками, а это замысел дизайнера.

Да, в Версале есть ландшафтная школа, которая развивается и уже не учит по Ленотру, а учит наоборот. Остались, конечно, люди, которые изучают историческое наследие, но мы сейчас не об этом. Там есть такая теория, которая называется «тьер-пейзаж», то есть пейзаж третьего сословия. Не крестьянский огород и не аристократический парк, а некая природа, которая обслуживает всех и каждого, и при этом она не обработана дизайнером, а оставлена в своем настоящем виде, в том биоразнообразии, которое, собственно, утеряно. Жиль Клеман считает, что это все надо восстанавливать и есть такие участки, где тьер-пейзаж восстанавливается сам собой (например, мертвые зоны вокруг автострад или железных дорог). И в таком духе он стал делать парки в Париже. Сделал парк около Дефанса. Это потрясающе! Причем сделан он городом, и сами городские чиновники были в шоке, потому что Клеман проложил ржавые рельсы, как будто там трамвай ходил, и высадил всякие сухие кусты, травы — борщевики и всю эту дрянь, крапиву какую-то…

Андрей Ерофеев: «Уход в лес — это бегство от несвободы, от принуждения»

Арт-группа «Художественное уединение». «Стадо диких мангалов». Фото: Галерея JART

Лес для вас выглядит как бегство от неприглядной реальности?

Ну да, бегства от принуждения, от несвободы собственно. Конечно. От художественной несвободы тоже. Это распространенная метафора: уход в лес — это уход в красоту и в ужас одновременно. Это переход к какой-то альтернативной жизни, опасной и в то же время дарующей свободу. Такие ситуации связаны с желанием не выстраивать утопическую программу будущего, а вырастить ее в естественной жизни в других условиях.

Эта метафора очень общая, но я вижу тут у нас конкретную вещь: как может появляться новое искусство среди микросообществ — людей, которые, как мне кажется, оставили основные нарративы, дезертировали, ушли на дачи, как Ира Корина, еще куда-то и занимаются там какими-то другими вещами.

Это связано и с пандемией и изоляцией?

Нет, мне кажется, просто совпало. Это давление того, что я назвал бы «персональным стилем». Узнаваемого стиля, который художник должен выдавать, а ему это уже обрыдло, но его вынуждают. В основном картины, потому что их покупают. Это важный момент, который заставляет художников бежать.

Андрей Ерофеев: «Уход в лес — это бегство от несвободы, от принуждения»

Юля Несис. «Лабиринт». Фото: Галерея JART

Мы находимся на территории закрытого курорта, где когда-то был общедоступный популярный советский санаторий, база отдыха. Получается противоречие: выставка провозглашает свободу, но при этом сама за забором. 

Выставка провозглашает свободу частной жизни, скрытой от глаз посторонних. Да, в этом есть противоречие. И изначально у нас было много проектов, связанных с тем, чтобы сломать забор, сделать в нем проход. Но это по разным причинам не удалось.

Реально, по тем проектам, которые появились здесь, оказалось, что существует любование закрытостью, что у нас возник культ забора. Вот, например, работа дуэта «МишМаш». Возвышается как готический собор, но собрана из кладбищенских оградок.

А что с нами не так? Почему многие люди, как только выезжают за город, на природу, первое, что строят, — это забор, который от них эту природу тут же закрывает?

Эта тема связана с появлением частной собственности у нас. Забор — знак частной собственности, закрытой от общества жизни. Это не просто забор — это эстетическая ценность, которую можно выставлять саму по себе. Вот у Бродского в «Сотке» это тоже есть. Мы видим только высокий забор, а что внутри — не знаем. В общем, это ценность. И кстати, этот французский архитектор предложил создавать парки, в которые нельзя было бы попасть совсем.

ЧА ЩА/Выставка в лесах
До 20 октября в лесу курорта «Пирогово»
Вход свободный по регистрации

Author: admin