Команда и участники VIII Московской международной биеннале современного искусства. Фото: Moscow Biennale of Contemporary Art
8-я Московская биеннале открылась в Новой Третьяковке на Крымском Валу 31 октября — менее чем через месяц после того, как глава биеннале Юлия Музыкантская собрала пресс-конференцию, чтобы ответить на обвинения художников, принимавших участие в предыдущей биеннале, которые заявили о плохой организации и невыплате гонораров.
Накануне открытия Музыкантскую поддержал исполнительный директор Московского музея современного искусства Василий Церетели, устроивший роскошный ужин с грузинской кухней для сотрудников и участников выставки в ресторане «Галерея художника», расположенном по соседству с Российской академией художеств на Пречистенке. «Юлия взяла на себя управление биеннале, когда никто не хотел ею заниматься, — заявил он. — Многие критикуют ее, я — восхищаюсь ее смелостью».
Во время пресс-показа Музыкантская ничего не добавила к своему заявлению, сделанному 4 октября, когда она отвергла все обвинения, но организация мероприятия по-прежнему оставляла желать лучшего.
Мария Кулагина. «Ловец». Выставка основного проекта на тему «Ориентирование на местности» VIII Московской международной биеннале современного искусства в Новой Третьяковке. Фото: Михаил Терещенко/ТАСС
«Здесь нет вообще никакой организации», — рычал Александр Бродский, которого 15 минут продержали у бокового входа, прежде чем позволили ему войти, чтобы добавить последние штрихи к своей работе. Это выложенный белой плиткой тоннель, где демонстрируется ностальгическое видео, снятое в подземном переходе на «Китай-городе» в 1992 году, на котором полуслепые музыканты играют песню «Эх, дороги». Бродский хотел разбросать по полу под своим видео обрывки бумаг и окурки, но начальник охраны здания заявил, что это запрещено — и даже не из-за правил пожарной безопасности, возмущается Бродский, а из-за того, что некий напыщенный бюрократ решил, что мусор выглядит некрасиво. В итоге автор заменил окурки смятыми пивными банками.
Бродский вносит воинственно неряшливые нотки в экспозицию, которая в остальном выглядит как просторный ВИП-зал с минималистичными видами на пустое пространство стен. Это творение живущего в Берлине элитного архитектора Сергея Чобана. И неожиданного для биеннале куратора — любителя вращающихся кресел, оперного режиссера Дмитрия Чернякова. Второй этаж бывшего ЦДХ усеяли отдельными стендами и переделали до неузнаваемости, снабдив новым освещением и системой кондиционирования воздуха.
Представленные работы велики масштабами, но немногочисленны (их лишь немногим более 50). Две трети из 33 художников либо из России (12), либо из Австрии и Германии (10). Работы последних предоставила венская Альбертина, собрание которой было знаменито в основном графикой старых мастеров, пока в 2017 году захворавший продавец строительных товаров Карлхайнц Эссль не вручил ей свою беспорядочную коллекцию послевоенного искусства.
Посетитель у инсталляции Стефана Балкенхола. Выставка основного проекта на тему «Ориентирование на местности» VIII Московской международной биеннале современного искусства в Новой Третьяковке. Фото: Михаил Терещенко/ТАСС
Если бы биеннале (носящая бессмысленное название «Ориентирование на местности») сосредоточилась на российско-германском диалоге, это было бы хотя бы логично, но горстка художников из США, Китая и с Ближнего Востока добавляет ей сбивающей с толку гламурности, китча и цифрового лоска. За последний отвечает Лейла из Баку (которая является дочерью президента Азербайджана Ильхама Алиева и членом попечительского совета биеннале).
Российские художники смотрятся уверенно на фоне привезенных из Альбертины работ. Андрей Кузькин с его хлебными головами и фигурками в напоминающих соты клетках обходит Георга Базелица, а возвышающаяся колонна «Рыбака» Марии Кулагиной затмевает фигуративную живопись австрийского дуэта Мунтеан — Розенблюм. Нервные поверхности картин Виталия Пушницкого, пересеченные полосами рваного белого полотна, вступают в энергичный диалог с подчеркнуто гладкими работами американца Алекса Каца.
Наталья Ситникова, картина которой искусно экспонируется лежа на первом этаже, ведет абстракционистский спарринг с триптихом классика акционизма Германа Нитча; Егор Плотников с бумажной скульптурой «Сверхчеловек» и Алексей Лука с шаткой лачугой говорят больше, чем соседствующие с ними картины австрийки Ксении Хауснер и разбитое пианино американца Тони Мателли.
Посетительница у инсталляции Халлы бинт Кхалид «Торговый автомат». Выставка основного проекта на тему «Ориентирование на местности» VIII Московской международной биеннале современного искусства в Новой Третьяковке. Фото: Михаил Терещенко/ТАСС
Евгения Буравлева и Павел Отдельнов прекрасно смотрятся в изоляции со своими проектами, соединяющими живопись и видео: Буравлева — с ностальгическим взглядом на семью и природу, Отдельнов — с элегантной атакой на безудержно развивающуюся в России индустрию свалок. А вот Марию Суворову подвели, поместив три ее неоправданно масштабные архитектурные картины рядом с видом на римский замок Святого Ангела бесконечно талантливого Валерия Кошлякова. При том что большинство произведений российских художников, представленных на биеннале, были созданы в 2018–2019 годах, в том числе специально для нее, присутствие работы Кошлякова 1994 года трудно объяснить — разве что тем, что она принадлежит меценатам Екатерине и Владимиру Семенихиным. Английская подпись к картине, гласящая Angelcastle («Ангельский замок»), служит ярким примером бесконечных мучений биеннале с этим языком.
Недостаточную разрекламированность биеннале дополняет монументальный и совершенно неинформативный сайт, не содержащий фотографий экспонатов (как и страница биеннале на Facebook). До 22 января, даты закрытия биеннале, еще есть время исправить положение.
Текст был написан для RussianArtFocus
