Введение западных санкций в отношении России имело ряд непредвиденных последствий, которые начинают проявляться с течением времени, и оказывают давление, прежде всего, на западный бизнес. Ограничения на использование технологий и привлечение финансирования сыграли с западным бизнесом злую шутку. Россия обратилась к своим технологическим компаниям, которые оказались не в таком уж плачевном состоянии, как принято было считать.
фото: pixabay.com
Ветер перемен
Ряд высокотехнологичных рынков с высокой добавленной стоимостью, по мнению экспертов, были навсегда заняты западными компаниями, а отставание российских компаний считалось непреодолимым. Целые отрасли, оказавшиеся без поддержки государства, вынуждены были адаптироваться под правила игры глобальных западных игроков. Конечно же, экспансии на закрытые рынки осуществляются через чиновников той или иной страны, Россия не исключение. Часть государственного аппарата оказывала поддержку западным игрокам, которые в 90-е хотели закрепиться в России, и, по-видимому, не безвозмездно.
Чего стоит только ситуация в авиастроении, где на грани вымирания оказались десятки предприятий и конструкторских бюро. Практически загубленным оказалось энергетическое машиностроение, на десятилетия искусственно откинуты назад такие важные сферы, как ИТ и фармакология. В силу наличия у России уникальной ресурсной базы одним из наиболее лакомых кусков оказался рынок нефтегазового оборудования и технологий, на который зашли практически все крупные иностранные компании.
Спустя десятилетия Россия, воспользовавшись кардинальными изменениями мировой политической системы, решила вернуть себе рынки с высокой добавленной стоимостью за счет системной поддержки отечественных производителей, и что мы видим – сопротивление западных компаний, категорическое нежелание терять долю рынка и допускать возможность появление конкурентов. Даже после значительного падения цен на углеводороды и введения санкций ни одна нефтегазовая компания из России не ушла, не говоря уже о сервисных и инжиниринговых гигантах, использующих все возможные лоббистские ресурсы для сохранения своих позиций, включая и сомнительные методы ведения конкурентной борьбы.
Экономика высоких переделов
Курс на импортозамещение был взят еще до введения санкций, исходя из понимания целей и задач развития страны. Санкции лишь показали правильность начатого процесса по возрождению промышленности и тренд на усиление технологической независимости. Ряд чиновников и менеджеров, так или иначе стали агентами влияния глобальных западных компаний. Теперь, проблемы иностранных компаний – их проблемы, которые нужно решать тонко, ведь приходится плыть против течения. В ход идут всем известные приемы информационной войны.
Один из примеров последнего месяца – нервозность вокруг подрядчиков Газпрома, крупнейшего производителя газа и монополиста на трубопроводный экспорт голубого топлива в третьи страны. В компании, по всей видимости, пересмотрели риски от привлечения зарубежных инжиниринговых компаний и решили диверсифицировать пул подрядчиков в пользу отечественных компаний. В итоге, доля импортного оборудования и услуг Газпрома в прошлом году составила около 5 %, упав до исторического минимума.
В этот же период крупные контракты на услуги в сфере инжиниринга были распределены между российскими компаниями, которые развивают собственные компетенции в инжиниринге нефтегазовых предприятий, имеют собственную производственную базу, квалифицированный персонал и разработки, не уступающие мировым аналогам.
Быть в тренде
Речь идет о нескольких крупных проектах в сфере газопереработки и газохимии, которые могут изменить баланс сил в российском и международном ТЭКе. Смысл заключается в стратегической ставке на экономику высоких переделов, которая в отличие от экспорта газа сможет создать на территории России новый технологический задел, высококвалифицированные рабочие места и, самое главное, оставить в экономике страны миллиарды долларов, которые раньше попросту уходили в карманы иностранных компаний.
Например, специалисты уфимского предприятия ПЕТОН заняты на реализации проекта строительства Амурского газоперерабатывающего завода (ГПЗ), который является одной из главных строек страны. Амурский ГПЗ будет играть ключевую роль в развитии нефтегазовой отрасли России в ближайшие годы. Дело в том, что именно на мощностях этого комплекса будет проходить переработка газа, поставляемого в Китай через «Силу Сибири». По этому газопроводу планируется ежегодно поставлять 38 миллиардов кубометров российского газа. Первые поставки сырья должны начаться в ближайшие годы. Проект реализуется в рамках программы импортозамещения.
Тренд в нефтегазовом инжиниринге направлен на привлечение российских компаний к адаптации международных технологий, локализации оборудования и управлению проектами силами отечественных подрядчиков. В этом ключе реализуется крупный проект на территории Ямала, где будет построена установка стабилизации конденсата ачимовских залежей Надым-Пур-Тазовского региона: предполагается не только выполнение строительно-монтажных работ, но и поставки оборудования российского производства. Присутствие российских подрядчиков, которые официально участвуют в программе импортозамещения по всей производственной цепочке, конечно, это не может нравиться тем, кто раньше предлагал для таких проектов иностранное оборудование и услуги.
Российские компании уже глубоко интегрированы в такие проекты, как: строительство Уренгойского ЗПКТ, газопровода «Сила Сибири», реконструкция Астраханского ГПЗ, Оренбургского ГПЗ, Омского НПЗ и многих других объектов ТЭК.
Точка роста в ТЭК
Для понимания масштаба происходящих в российском ТЭКе изменений необходимо сказать, что в сферу ТЭК ежегодно вкладывается порядка 1,5 триллионов рублей. Это около 2 процентов в ВВП страны. В западных странах в проценте от ВВП эта цифра может доходить до 20 процентов. При масштабировании до уровня передовых стран Россия может прийти к цифре в 15 триллионов инвестиций ежегодно. Это будет наукоемкий, технологичный драйвер будущего роста страны. В этой части программа импортозамещения для российского рынка это шанс, которым необходимо воспользоваться, чтобы сервисная услуга стала стимулом развития российской науки, производства и технологий.
Особую значимость для Газпрома имеет сегодня и создание инфраструктуры для продажи СПГ с выходом к Черному и Балтийскому морям. Это заводы и портовая инфраструктуры, которые помогут диверсифицировать продажи газа через сеть трубопроводов и стать глобальным игроком на мировом рынке газа. В этом месте конкуренция начинается и на политическом уровне. Если Россия сможет построить СПГ-инфраструктуру своими силами, с привлечением отечественных подрядчиков, то любые санкции и торговые войны с применением политического ресурса окажутся малоэффективными.
И в этом месте просыпается нездоровый интерес к отечественным подрядчикам Газпрома. Обвинения касаются подрядов, которые выигрываются якобы без конкурса. Но никто почему-то не говорит, что конкурс все равно проходит, и Газпром предъявляет к компаниям весь набор квалификационных требований. Что касается недопуска зарубежных подрядчиков к части контрактов, то преференциями для своих производителей технологий и услуг в стратегически важных областях занимаются все технологически развитые страны, включая США и страны ЕС. Это вопрос защиты национальных интересов.
В итоге, мы имеем место с классическим воздействием внешних сил на внутрироссийский рынок услуг в ТЭК, который Россия решила оставить за собой, и даже не столько для того, чтобы получить поле для маневра в случае введения очередных санкций, а скорее для того, чтобы создать внутри России еще одну точку роста в сфере высоких технологий.
